К светлому будущему

Прибавления к Церковным Ведомостям №№ 51-52, 1906 г., стр. 3152-3156

День Рождества Христова связан с священными воспоминаниями о таком моменте Евангельской истории, когда пред Лицом новорожденного Богомладенца и как бы от Его имени нам впервые возвещено обетование «мира на земле и благоволение в человецех». Понятно, что в такие минуты, больше, чем когда бы то ни было, является потребность обратить взоры на ту среду и те условия, в коих эти великие обетования должны найти первые проблески исполнения.

Задача мира на земле в настоящее время почти всецело сосредоточивается вокруг вопроса о судьбе нашего многомиллионного крестьянства. Самыми же волнующими моментами здесь являются – совершившееся ныне изменение сельской общины и ожидаемое восстановление православного прихода.

Положение сельской общины следующее: Закон 9 ноября 1906 года производит расчленение сельской общины.

Теперь каждый домохозяин в любое время может нарушить заведённый порядок мирского хозяйства, имея право «требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части» из мирской земли.

При этом закон не только облегчает такой выход, но заботится об особенно выгодном имущественном удовлетворении выходящего.

Понятно, что благодаря этому закону теряют силу все прежние ограничения, имевшие задачей охранить крестьянство от разложения. Настоящий закон стремится изменить общину и вместо неё создать личную собственность со всеми её последствиями. Узаконенный ныне порядок отчуждения надельных земель сразу обращает их в товар, свободно выбрасываемый на рынок.

Таким образом, неминуемо сами собой поднимаются грозные вопросы:

Это «Liberum veto», даруемое всякому домохозяину против общины, - не приведёт ли к колоссальному обезземелению крестьянства?

Община с её примитивным хозяйство и непорядками всё-таки покоилась на тесной духовной связи, существовавшей между общинниками, - это была целая культура. С разгромом мирского землевладения не произойдёт ли разрушение и самого общинного духа в крестьянстве?

Когда под влиянием разложения общины, деревенские элементы пойдут друг на друга с топорами и вилами, - какая сила тогда будет способна внести мир в деревню?

Эти тревожные вопросы, могут найти себе если не разрешение, то, по крайней мере, хоть некоторое освещение в одном, именно, в углублённом понимании самой природы упраздняемой общины.

Что же такое была эта община?

Лучшая характеристика нашей сельской общины принадлежит известному публицисту и русскому мыслителю Ивану Аксакову. Эта характеристика была сделана им в частном письме и потому почти неизвестна. Но она настолько замечательна по своей силе и правдивости, что мы её приводим целиком.

«Русская община, говорит он, являя нам высочайше нравственное и спасительное начало, в реальном своём виде представляется ограниченною условиями простонародности, т.е. того естественного органического народного существования, в котором нет деятельности личного самосознания, как не отыщете её следов в создании, например, языка. Без сомнения, в каждом сельском мире (надо заметить, что народ слова «община» не знает и не употребляет) согласие покоится на более сознательном нравственном подчинении личности идее общего. Но всё же вне простонародия община у нас немыслима, как теперь, так и до Петра. Между тем, говоря об общине, её часто противопоставляют государству и всем формам человеческого общежития».

«Мне кажется, продолжает И.С.Аксаков, наша натуральная община не устоит от разложения, - да это мы видим и теперь, как скоро стеклянный колпак, уберегающий её от соблазнов, от столкновений с государством, был снят. Но она должна не уничтожаться, а обновиться и возродиться, не в форму ассоциации, конечно, которая есть только коварная подтасовка, но в смысле еще более христианском.»

После этих бесценных замечаний, он продолжает: «Натуральная община наша – языческого происхождения; но она прирожденно христианская. Ей недостает христианского развития личности. Хомяков говаривал, шутя, что «русские люди могут идти в рай только деревнями, т.е сельскими общинами, но не порознь каждый» И действительно, вырванный из мира отдельный русский человек оказывается нравственно слаб. Между тем, Христианство, создавая Церковь, возносит и человеческую личность люди спасаются лично каждый, у каждого личная связь и личные отношения с Богом, -«Царство Божие внутрь есть» каждого, и в то же время только любовью, т.е. общинностью церковною, созидают они общее Царство Божие, только взаимною любовью уразумевают полноту истины, храня предание»

Но замечательнее всего следующее утверждение Аксакова. Он говорит: «Предстоит на земле явление общины с полнотой сознательного развития личности в разуме Христовом, - такой общины, которая бы мыслилась при личном просвещении и образовании каждого и не обусловливалась бы непременно однородностью занятий, быта и проч. Так как по милости Божией простонародия у нас 80% всего населения, то для нас эта задача не представляет такой трудности, как для Европы.»

Здесь мы находим вполне удовлетворительное объяснения причин упадка и упразднения  сельской общины и вместе с тем просветы на будущее её возрождение

Теперь является вопрос.

То, чего не могла сделать гражданская светская организация, не будет ли под силу Церкви и её приходским союзам?

Право надеяться на это даёт нам, с одной стороны, прошлое наших приходов, факт сохранения ими, не смотря на тяжкие исторические условия истинного общественно-устроительного идеала, а с другой – характер нашего сельскохозяйственного земледелия.

Что такое приходы?

Приходские союзы были некогда горевшими очагами религиозно-нравственной силы и всякой гражданственности. Приходами строилась  русская земля. В них воспитывалась народная доблесть, которая спасла отечество в годины не менее тяжкие, чем настоящие. Что же сталось с этими естественными народными организациями? Где причины их бессилия? На этот вопрос и церковная наука и практическое религиозное сознание даёт один и тот же ответ.

Между храмом, священником и народом, - этими основными элементами прихода, - нет внутренней  необходимой связи. Прихода, как органического целого, не существует. Народная масса, жизнь которой течет сама собой, не справляясь с тем, что говорится и делается в храме, готово подчиниться влиянию первого встречного лжеучителя. Оттого деятельность духовенства в настоящую критическую минуту оказалась такою слабой и малорезультатной.

Между тем, справедливо утверждают, что правильно устроенный приход может стать новым оплотом нашего возрождения, нашего могущества.

Приход это одна из самых естественных, самых испытанных организаций, где единение членов проникнутых одним религиозным духом, не навязывается силой, а устанавливается само собой и постепенно растет и крепнет, не расторгаясь даже смертью.

Интересы и задачи, лежащие в основе других общественных союзов, изменчивы и преходящи. То же, что связывает людей в приходской союз, вечно, - это сила Христова спасения, подымающая из праха.

И теперь, когда в нашей стране всё разъединяется, особенно надо дорожить силами, способными разрозненные элементы скреплять, сплачивать.

А что же более соединяет людей, как не вера во Христа? Сама высшая церковная власть сознала настоятельнейшую необходимость восстановления прихода.

После того напряженного внимания, с которым этот вопрос был обсуждаем на Предсоборном присутствии, можно с уверенностью думать, что главные усилия предстоящего Собора будут направлены на возрождение церковно-общественной жизни в нашем приходе. Этот восстановленный приход только и может лечь в основу обновления нашей Церкви.

Что же такое этот возрождённый церковный приход, и чем он должен быть на самом деле?  Всем ли православным известно, что приход – это сплоченная община с пастырем во главе?

Понятно, что при переходе к новым формам церковно-приходской жизни является прежде всего вопрос, где почва для такого преобразования? В чем залог его успеха? Здесь нам придётся обратиться к исследованию характера нашего крестьянского земледелия.

Всё крестьянское земледелия, от пахоты до жатвы и чуть ли не до продажи урожая, проникнуто глубочайшей верой в Бога, и таким чувством Его близости, какое имело место только в общинах первых христиан. Это положило неизгладимые черты на всё народное хозяйство и на саму нашу Церковь, которая есть, прежде всего, Церковь мужиков хлеборобов. Кому не известно, насколько русские крестьяне консервативны в своих сельскохозяйственных приёмах и как неподатливы даже на такие усовершенствования, которых живой благодетельный пример у них перед глазами.

Многопольная система полевого хозяйства, усовершенствованный инвентарь, рациональный принцип, по которому каждый вершок земли должен приносить наивысший доход, при чем производительная сила почвы не только не ослабляется, а, наоборот, увеличивается, - всё это нашему крестьянству известно, но не принимается им, так как предлагается ему теми же руками, из тех же уст, которыми предлагается и яд религиозного сомнения и соблазны жизни.

Очевидно, что пропасть, разделяющая крестьянский быт от быта, породившего рациональное хозяйство, если и может быть перейдена, то в каком-то ином месте.

Народ наш представляет собой яркий пример того, сем может быть религия для человека. Она для него не есть просто необходимый фактор внутренней жизни, как и другие подобные же факторы, удовлетворяющие другим таким же законным потребностям. Вера религиозная есть для него единое во всём, которого тщетно искала и ищет светская философия. Как могущественнейшее повелительное начало, она сказывается во всех отправлениях крестьянского быта.

Значение этого принципа в душе крестьянства так велико, что пред ним бледнеет даже принцип политический, который, казалось бы, должен составлять главенствующее начало у такого государственного народа, как народ русский.

Итак, земледельческий быт нашего крестьянства, от первой весенней пахоты до молотьбы, в такой степени проникнут верой, что представляет собой сплошную ткань положительного религиозного действия.

Почему же это так дорого?

Христианство до настоящего времени являло прославленные примеры отрицания действия и воздержания от него. Святые мученики проливали кровь за свидетельство о Воскресшем, величайшие подвижники уходили от мира в пустыню ля покаянного подвига и молитвы. Отцы Церкви явили пример пастырства, совершили подвиги раскрытия догматического учения Церкви.

Но до сих пор в христианстве остаётся неразрешенной проблема этически правого действия, общественно организованного, совершающегося к созиданию праведной земли. Земледелие русского крестьянства и представляет собой первое и пока единственное в истории явление этого порядка.

И кому неизвестно, что благосостояние является уделом наших сельских обществ, всегда в таких случаях, когда в них бывает крепок религиозный и нравственный строй. И это до такой степени, что благосостояние часто достаётся труженикам, живущим в самом суровом климате, без всяких технических усовершенствований….

Когда русская интеллигенция, отрекшаяся от родного вероисповедания в поисках за безупречно честным трудом, искала для себя дела, которое не ставило бы личность в противоречие  с требованиям совести, она  натолкнулась на религиозный крестьянский труд. Всевидящим инстинктом ищущие люди поняли, что в этом труде личная корысть приобретения побеждена мотивами, какими-то непонятными для иного мировоззрения. И как матросы Колумба, криками восторга приветствовали появление на горизонте давно ожидаемой земли, так над рядами интеллигенции пронесся один вещий крик: «земля, земля!» И это была, действительно, «праведная земля».

Отсюда родилось народничество с его культом общины, крестьянства, народного искусства, народной поэзии и мудрости. Для некоторых же это послужило толчком идти в деревню и сесть на земле. Если из этого ничего не вышло кроме муки и разочарований, то виною тому сами народники, пытавшиеся войти в крестьянский труд, не принимая  одушевляющей его религиозной веры. Такое слияние если еще и могло бы произойти, то на почве пантеистических элементов, присутствие которых можно было ожидать в деревенской вере.

Но и этого не оказалось. Поразительно, что, несмотря на такую близость к животным, к смене времён года, к  природе, с её растящими силами, народное благочестие совершенно чуждо пантеистического оттенка. Обветшалые остатки древней языческой мифологии возбуждают ….(?) себе лишь постоянную готовность от всего(?) отрешиться даже, как от про….(?) привычек слова.

Вот, почему тип рассматриваемого благочестия носит так много библейских и евангельских черт. Когда  читаешь передаваемые Евангелистами притчи о семени, сеятеле, жатве,  хоромине, построенной на песке т.п., то  кажется,  будто они взяты из опыта русского земледельческого благочестия, - до того глубоко отразился Христос в душе народа.  Теперь, когда общинное устройство разрушается самим законом, у нас есть иная надежда, - грядет Собор, полномощный устроитель всей церкви и восстановитель прихода. Он неминуемо должен признать и принять на себя великую задачу поднятия и утверждения общины в новом, еще более сознательном религиозном смысле, о котором говорил И.Аксаков.

Залогом успеха здесь служит характер русского земледельческого благочестия. Оно является самым подходящим материалом для такого творчества, так как оно не аскетическое в смысле монашеском, а скорее согретое чувством семьи и благословением домашнего очага.

Такой характер нашего земледельческого благочестия и заставлял славянофилов так дорожить общинной культурой. Не смотря на всю свою неудовлетворительность в качестве силы обогащающей матерьяльно, она обогатила нас духовно. Она сохранила святое обетование мира в человецех и благоволения не как риторическую фигуру и даже не как поэтический образ, к которым так охотно прибегают в надутых пустословиях, а как религиозное чаяние благой действительности, веру в которую запечатлела вековым терпением и кровью многих жертв.

Это сообщает русскому народному благочестию поистине пророческие черты, неизгладимые никакой схоластикой, никакими политико-экономическими теориями лжеучителей. Только потому, что это так, указанное благочестие и могло давать сельскому люду при условии жизни в миру, примирение с окружающей нищетой и неурядливостью и сохранить образ Божий в крестьянстве среди невероятно тяжелых условий.

На предстоящем Соборе вокруг вопроса о приходе будет главное напряжение борьбы, ибо здесь приходят в столкновение дело возрождения народа с интересами духовенства, как сословия. Вот где нравственная сила, скрытая в духовенстве, может сказаться с невиданною еще знаменательностью. Единственно это и может поставить его во главу угла всей нации.

Правое решение вопроса о религиозном возрождении церковной общины есть единственный для нас путь к исполнению священного обетования, горящего над христианством светлым идеалистическим заревом с момента его появления в истории.

Тогда наша исстрадавшаяся Родина воскликнет вместе с ангельскими сонмами вечную песнь Рождества Христова: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение!»

В.А.Тернавцев.